Соседнему королевству продали святую, помолвку которой разорвали из-за того, что она стала слишком совершенной

Филия была порождением рода, в котором святость, веками считавшаяся исключительно даром божественным, обрела физическую форму страдания, поглощая плоть и душу. Она стала не просто символом веры, но живым воплощением боли и жертвенности, распятие, которое невидимо проходило через её тело, но ощущалось каждым, кто осмеливался войти в её орбиту. Окружающие её люди не были настоящими, они представляли собой лишь отблески их истинных сущностей — не более чем фантомы, шепчущие её имя с почтением или с горечью зависти, но так и не способные проникнуть в суть её существования. Филия являлась не просто святыми идеалом, но невообразимым чудом, недосягаемым эталоном, чья сила оставляла лишь тень сомнений. Её свет был не источником тепла, а огненной язвой, сжигающей все проявления слабости. Её жених, терзаемый яростью её света, оказался слишком ничтожным на фоне её безупречной чистоты, чтобы выдержать её сияние. Его "побег" оказался не спасением, а мучительным расчетом: предательство, заключённое в сделке, позволяло ему избавиться от бремени своего ничтожества, спрятав её, как опасное чудо, в дипломатическом сундуке и отправив в землю, где святые не имели места, а чудеса были только полезными, но уже без значений. Это не было связано с миром, долгом или обязанностью — это был бег от самой сути её божественной тени, которую невозможно было простить.